IV. Пока я шл домой, я постепенно, вс больше и больше не понимал, что я натворил. Но вс же,думал я, это пари выиграю я, ибо Авдотья на этот момент влюблена именно в меня, а Фдор остатся на втором план

IV.
Пока я шёл домой, я постепенно, всё больше и больше не понимал, что я натворил. "Но всё же,—думал я,— это пари выиграю я, ибо Авдотья на этот момент влюблена именно в меня, а Фёдор остаётся на втором плане." Вроде утешившись этим, я не без беспокойства над моими похождениями дожил до следующего дня.
В университете мы часто случайно встречались с Авдотьей, будь то на лестнице или в коридорах, и каждый раз проходя мимо неё и здороваясь, сердце внутри меня сжималось, и секунды на две я переставал дышать. В первое время я этому очень удивлялся, поскольку раньше подобного я не чувствовал никогда, но потом скоропостижно привык к этому.
После университета или репетиций я частенько её провожал до дома и, когда была пора прощаться, мы на многовение замирали, и я влюблённо смотрел в её серо-голубые глаза, тонкий стан, дрожащие губки. Бывало нежно обнимемся, приласкаем друг друга и в эти минуты мне становилось так тепло на душе, но в то же время ощущалось, будто я совершаю преступление и с минуты на минуту меня поймают и больше никогда не выпустят. Было странно чувствовать это, но я со временем ко всему привыкал.
Звонили часто друг другу по телефону, и тогда Авдотью было не остановить. Одна тема заменялась другой и не было ни единой четверти минуты тишины на нашей телефонной линии. Обсуждали всё, что душе угодно и не угодно, стечение времени доверяли друг другу жизненные тайны и секреты свои, и становились всё родней и родней душами.

И так, прошло уже пол недели с начала срока нашего с Фёдором пари. Вестей от него не было, и я решился поговорить об этом с Авдтотьей и открыться ей. Но она меня опередила. Мы встретились в столовой университета, где пахло свежеиспечёнными пирогами и только что сваренным кофе.
— Представляешь,— начинала Авдтотья, — общалась я вчера с Фёдором по телефону и он меня позвал на 14 февраля, или в выходные. точно не помню; как он сам выразился на "вечер сюрпризов"! Много раз спрашивала у него, что это значит, но он не отвечал, говорил, мол, сама увидешь и узнаешь.
— И что, ты пойдёшь? — ревновал я.
— Ой, даже не знаю. Но так интересно, что он там придумал.
Я не знал куда деть свою ревность! Я уже и забыл про пари и про всю встречу с Фёдором, и искренне не понимал, что это за "Вечер сюрпризов" и как он вообще смеет её приглашать! И самое страшное, что Авдтотья ещё мнётся и думает, идти или нет! Он её завлёк и причём крупно.
И вот, я начал её настраивать против Фёдора:
— А вдруг, ты принимаешь его не за того, кто он есть на самом деле?
Вдруг, он аферист, который пригласит тебя в ресторан, назакажет всякой всячины, отлучится не на долго по нужде, а потом и вовсе исчезнет, и тебе прийдётся платить за него весь ужин! Да и прости, пожалуйста, какой ужин, какой "Вечер сюрпризов" ? Если ты пойдёшь к нему, я это приму за измену!
— Ой, ну да, ты прав. ладно мне пора бежать, встретимся завтра ещё, я постараюсь объяснить ему, что у меня уже есть молодой человек и лезть ко мне с предложениями не стоит.
— Спасибо тебе! — промолвил я, и мы приобняли друг друга на прощанье.
На следующий день мы встретились уже после университета, и пока я провожал её до дома, узнал ошеломляющие известия:
— Нет, ну можешь себе представить, — возмущённо говорила Авдтотья, — я ему вчера звоню, говорю, мол, у тебя ничего не выйдет, дружок, что у меня есть уже молодой человек, и лучше не соваться в наши отношения. Но он, упрямец, твердит своё, и всё приглашает на свой "вечер сюрпризов", говорит, что мне понравится, будет платить за нас обоих. Я ещё раз спросила, — говорила она уже с мечтательной интонацией, — что это за "вечер сюрпризов", а он и отвечает, что сеанс кинематографа и после этого ещё в кафе куда-то сводит, а ещё подарок на 14 февраля подарит, только какой уже не сказал — сюрприз. Что делать не знаю, заманчиво, да и ещё на мой любимый фильм он собирался пойти, — всё продумал хитрец, — да и заплатит за меня. Ох трудно как решить.
Ревность пробивала меня на сквозь. В тот день Фёдор Лукашин стал для меня самым заклятым врагом на свете. Я готов был рвать на части, лишь бы не соблазняли мою возлюбленную. Но вот казус, о котором тогда я ещё не думал: Федор очень завлёк её деньгами, развлечениями и роскошью, тогда как я обходился с Авдотьей пока только одной плиткой шоколада за всё время отношений. И она несмотря на нашу взаимную влюблённость, с каждым днём всё больше и больше отдавалась Лукашину и не скрывала этого от меня! Это ужасно меня злило и мучало до глубины души. Неужели я потеряю мою первую, единственную.
(Продолжение следует)